Нарисовать часы
Текст: Лиза ЕПИФАНОВА
Что такое, в конце концов, часы? Мы так часто говорим про какой-либо экземпляр «шедевр», «произведение искусства», а еще чаще просто «красивая вещь». И красота эта никогда не возникает ниоткуда. Прекрасные часы это плод безупречного замысла, родившегося в голове конкретного человека и нарисованного на обычном листе бумаги, а уже потом доведенного до практического воплощения.
Три правила Ларри
Мастерам прошлого было гораздо легче создавать часы. Речь, конечно же, идет не о выпиливании на примитивных станках крохотных деталей, а о дизайне. В их распоряжении были круглый механизм и круглый корпус. Дизайнерской мысли того времени вполне хватало небольшого простора размером с циферблат. Вот и отличались друг от друга в то время часы лишь камнями, использованными в инкрустации корпуса, формой стрелок, ну и узором гильоше.
Но если так будет работать современная компания, протянет она очень недолго (Rolex исключение, лишь доказывающее это правило). К счастью, мы дожили до тех времен, когда технологии позволяют современным мастерам создавать часы какой угодно формы, с какими угодно усложнениями из любого металла или сплава. Все чаще на презентациях сенсационных концептов мы слышим от создателей слово в слово повторяющиеся рассказы: «Как-то в самолете (поезде, зале ожидания, кабинете), чтобы скоротать время, я решил нарисовать часы. Рисунок мне так понравился, что я решил непременно создать точь-в-точь такие же часы. Обратился к дизайнерам, технологам, Кристофу Кларе и вот перед вами любопытный результат!» Эти слова мне приходилось слышать и от мэтров Джеральда Дженты, Йорга Хайсека и Алена Зильберштейна, и от молодых Максимилиана Бюссера (MB&F), Бернхарда Ледерера (blu) и Гийома Тету (Hautlence). И в этом нет ничего удивительного: дизайн вышел сегодня на первый план потому, что часовщикам стало фактически неинтересно соревноваться друг с другом в надежности и точности механизмов (что может быть надежнее самого обыкновенного механизма ЕТА?). Современные покупатели об этом прекрасно знают, вот и говорят, приходя в магазины: «Хорошие и надежные часы у меня уже есть, покажите-ка что-нибудь стильное и запоминающееся».
Очень похожими критериями руководствуются, выбирая часы, и самые продвинутые поклонники часового искусства. Мой знакомый американский коллекционер Ларри Сейден, живущий в Сан-Франциско и владеющий более чем 200 экземплярами часов, рассматривая новинки на последней выставке в Базеле, сказал, что отнюдь не цена, дорогие материалы, лимит серии и даже не имя производителя могут склонить его к принятию решения о покупке новых часов. Есть всего три основных критерия, три вопроса, которые он каждый раз задает себе, и если ответы его удовлетворяют, то эти часы занимают достойное место в его собрании.
Первое это циферблат и стрелки. Да, всем и так понятно, что они должны показывать время, но что этот циферблат скажет окружающим? Ларри советует смотреть на циферблат, как на картинку, немного прищурившись, чтобы понять, какое он оставляет общее ощущение.
Второе как часы сидят на руке. Чувствуешь ли ты в них себя миллионером, беззаботным плейбоем или, наоборот, серьезным бизнесменом или просто приложением к огромной тяжелой махине.
И, наконец, третье: есть ли хотя бы один повод часы с руки снимать. Нелепо приобретать часы, чтобы просто носить. В них должно быть что-то еще: интересный механизм, видимый через сапфировое стекло на задней крышке, какое-то оригинальное устройство в необычном месте, оригинальное строение корпуса или даже «секретная» гравировка в общем, что-то, что давало бы повод хотя бы раз в день часы снять и повертеть в руках.
Если часы соответствуют всем этим условиям, мистер Сейден советует их без раздумий приобретать, даже если они произведены мало кому известной компанией и стоят совсем не «престижные» деньги.
Советы американского коллекционера можно было бы резюмировать одним словом часы должны безусловно нравиться своему владельцу. Если они красивые, но неудобные, или, наоборот, функциональные, но в них ничего не «цепляет», если сложнейший механизм, видимый сквозь стекло, не производит впечатления, значит, в момент их создания где-то закралась ошибка. Причем не в процессе производства, а еще в самом начале, в замысле, в рисунке. Если изучить цепочку специалистов, которые отвечают за рождение очередного часового экземпляра, то можно увидеть, что все начинается с дизайна: и создание очередного нового механизма, и общего вида часов начинается с простого рисунка.
Во время презентации новой модели представители часовых компаний готовы обращать наше внимание на мельчайшие детали, ради чего даже выдают лупу: от гравированных мостов механизма до циферблата, расписанного вручную, и бриллиантов высшего качества и уникальной фирменной огранки. Но все эти детали, конечно, важны, хотя они по сути частности. Ни один даже самый роскошный бриллиант не спасет модель, общий вид которой не производит впечатления роскоши. А впечатление это кроется в простых, на первый взгляд, вещах: в линиях и пропорциях. Создать самый навороченный часовой механизм и покрыть его изысканнейшим гильоше намного проще, чем нарисовать эскиз модели, увидев которую человек, еще не разглядев толком механику и гравировку, тут же воскликнет «вау!».
Поэтому сегодня дизайнеры, креативные директора и даже президенты и СЕО, которые сами придумывают эскизы будущих коллекций, оцениваются часовыми компаниями буквально на весь золота.
Заветы Пруста
Начало такого концептуального подхода к созданию часов положил период Art Deco и его главный идеолог Луи Картье. До начала XX века часы создавались в основном в соответствии с господствовавшим в то время стилем или особенностями часовой школы. Например, всем известные дизайнерские достижения Авраама-Луи Бреге, придумавшего собственные стрелки, тонкие изогнутые арабские цифры разметки и гильошированный циферблат, по сути дела сводились к противостоянию чистоты и умеренности неоклассицизма, апологетом которого и являлся Бреге, вычурному стилю рококо, господствовавшему как в часовом деле, так и во всем искусстве в период Луи XV. Противостояние Бреге и других версальских мастеров в области дизайна можно назвать «битвой стрелок». Насколько роскошны и сложны были узоры золотых стрелок Louis XV (сегодня их можно увидеть, пожалуй, только в интерь-ерных часах и подчеркнуто винтажных наручных моделях), насколько просты и элегантны синие «яблоки» Breguet. Ни о каком более глобальном противоречии в плане стиля в те времена речи не шло, до самого возникновения нового времени и течения конструктивизма весь часовой дизайн сводился к различной интерпретации деталей. Вот почему антикварные часы действительно интересно изучать с лупой.
Дизайнеры Art Deco впервые отнеслись к часам как цельному замыслу, в котором форма может определять содержание, а не наоборот. Конечно, в то время были очень популярны штучки, призванные удивить и даже шокировать, всевозможные часы-пудренницы, часы-зажигалки и прочие игрушки, однако именно тогда определяющую роль в создании часов начали играть художники, которые рисовали эскиз, а уже потом часовщики (таким партнером Картье был его друг Эдмон Жеже) доводили его до практического воплощения.
Картье воплотил на практике наблюдение Марселя Пруста о том, что вдохновение можно находить буквально везде, даже изучая упаковку от мыла. Вдохновение для модели часов Tank он нашел в чертеже танка, культовой боевой машины, появившейся в Первую мировую войну. В общем-то, дело совсем не в танке. Это мог бы быть и бронетранспортер, автомобиль или любой другой символ эпохи. Просто в сочетании прямоугольной кабины с широкими гусеницами Картье увидел идеальную форму наручных часов, подходящих к запястью, в отличие от круглых или квадратных, которым в то время еще не додумались придавать анатомическую изогнутость. Ну и еще ему, конечно же, очень повезло подружиться с гениальным мастером Жеже, который не только согласился, но и смог создать для Tank тонкий точный надежный механизм заданной прямоугольной формы.
И таких примеров в истории часового искусства XX века великое множество. Дать импульс идее часового корпуса, циферблата или оригинального рисунка механизма могло любое случайное наблюдение. Так, бывший президент Balmain Джерри Симонис, увидев здание знаменитой Kingdom Tower в Рияде, в Саудовской Аравии, тут же сел и буквально на коленке набросал эскиз модели Amphora. Ален Зильберштейн, как известно, разглядел свой фирменный стиль в детском конструкторе «Лего». А идею Cintree Curveux Франку Мюллеру просто случайно подсказал один из клиентов, сказав: «У вас интересные сложные механизмы, но если бы они еще бы и помещались в элегантном изогнутом корпусе, я бы носил только ваши часы...»
Рассказывают и просто анекдотическую историю. В 1958 году накануне Базельской выставки глава марки Corum Рене Баннварт узнал, что заказанные для новой модели сложные циферблаты не смогут быть поставлены вовремя. Тогда он принял быстрое и простое решение: установить в часы золотые диски без разметки с единственной римской цифрой «12 часов». Этот неожиданный дизайн имел такой огромный успех, что положил начало появлению в 1966 году коллекции Romulus.
Естественно, такое восприятие не возникает по заказу для него нужен так называемый свежий, «незамыленный» взгляд, чтобы дизайнер мог отвлечься от бесконечного прикладывания к циферблату различных типов стрелок, решая, что же будет лучше смотреться с серебристым гильоше альфа, дофин, листок, багет или бреге... Нужно чтобы дизайнер сосредоточился на поиске самой идеи. Как можно заметить, именно со свежими идеями в последние годы становится все труднее. Все, что можно, уже придумано причем не только в часовой механике, но и, по большому счету, в дизайне.
Современным создателям часов приходится оперировать с тем, что есть: пятью видами корпуса, которые можно комбинировать или находить их редкие разновидности, 13 видами стрелок, десятком технологий гравировки и как только можно развлекаться с разметкой. Чтобы придать этому набору какое-то новое видение, часовые компании часто стали прибегать к практике работы с приглашенными дизайнерами из совсем не связанных с часами областей. Художники, модельеры (с началом экспансии фэшн-марок в часовую область), а в особенности ювелиры, архитекторы и промышленные дизайнеры желанные guest stars для многих марок. И это вполне объяснимо: архитектура, по сути, схожа с созданием часов. Не случайно даже многие профессиональные часовые дизайнеры имеют именно архитектурное образование, как тот же Ален Зильберштейн, Рудольф Каттан, Марк Ньюсом, создавший футуристические часы Ikepod, или Кристина Девена из Delaneau. И в часовом деле, и в проектировании дома прежде всего требуется нарисовать конструкцию, которая должна быть идеально сбалансирована в трехмерном пространстве. У «сторонних» архитекторов и дизайнеров есть одно преимущество: над ними не довлеют традиции часового искусства. Даниэль Лазар, придумавший дизайн 5 Time Zones для Jacob&Co рассказывал, что владелец марки Джекоб Арабо обратился к нему с конкретной задачей: придумать часы для звезд хип-хопа. Что-нибудь в стиле bling-bling, доведенном до абсурда, но при этом чтобы это было стильно и запоминалось. Напомним, что до этого Арабо занимался тем, что производил бриллиантовый «тюнинг» моделей классических часовых марок, но все равно они казались ему слишком бледными и невыразительными. Просьба Арабо к известному уже в то время часовому дизайнеру в США Лазару звучала так: «Вы можете придумать что-то покруче, чем Rolex?» Лазар, который сам часов до этого никогда не носил, ответил вопросом на вопрос: «А что такое Rolex?». Арабо было схватился за голову, думая, что обратился совершенно не по адресу, но все же решил рискнуть, доверив заказ Лазару, и получил совершенно отвязный постмодернистский результат, навеянный живописью примитивистов в бриллиантовом обрамлении. Кстати говоря, сразу же после выхода 5 Time Zones на Лазара накинулись критики с обвинениями: «Да это же «слизано» один в один у Алена Зильберштейна!» На что Лазар, как нетрудно догадаться, вновь спросил: «А кто такой Зильберштейн?»
Впрочем, случаются и неудачи: например, коллекции, созданные культовыми дизайнерами Филиппом Старком и Франком Гери для Fossil не принесли ожидаемого успеха. Их дизайн был недостаточно роскошным, слишком специфическим и быстро приелся публике. Хотя дизайнеров как таковых это не слишком волнует. Создание часов не является для них приоритетной задачей, наверное, поэтому приглашенные дизайнеры и не дают интервью на часовые темы. Ну не может же Джаспер Мориссон сказать, что работать над Rado Ceramica Chrono для него равно интересно, как и создавать дизайн дверных ручек. Или Пьер Кукджан, креативный директор deLaCour, который неожиданно признался, что придумывать новые часы ему «временно надоело» и он не сделал новую коллекцию, потому что нашел более интересным создать конструкцию «мистических» дисплеев, на которых часы исчезают и появляются в зависимости от угла зрения.
Но отнюдь не guest stars определяют лицо индустрии, иначе новинки бы не поставлялись на рынок с такой регулярностью. Есть сотни профессиональных дизайнеров, для которых рисовать корпуса, циферблаты и новые мосты механизма это ежедневная работа, от результата которой зависит их репутация.
«Я бы не стал доверять создание часов дизайнерам, не принадлежащим к часовой индустрии, утверждает Николас Барт Нуссбаумер, представитель одного из крупнейших дизайн-бюро Невшателя White Brand Design, сотрудничающего с такими марками, как TAG Heuer, Chaumet, Loius Vuitton, Maurice Lacroix и George Jensen. Их дизайн слишком схематичен, они схватывают какую-то одну оригинальную идею, но не обращают внимания на детали, которые кажутся им неважными. А в создании часов все должно быть выверено до мельчайшего штриха на циферблате, никаких случайностей быть не может. И дизайнер должен создавать все по правилам, даже если ему кажется, что он повторяется».
«Шинель»
Если из приглашения именитого художника, ювелира или архитектора для создания отдельной именной коллекции часовые компании обычно выжимают максимум возможностей для пиара, то профессиональные часовые дизайнеры, как правило, остаются в тени тех брендов, на которые работают. Есть ли у марки своя дизайн-студия или она прибегает к услугам профессиональных дизайн-бюро (помимо уже упомянутой White Brand Design, есть XG, работающее с Corum и Ebel и Dupon Design), мало кто знает. Главное правило в этом бизнесе конфиденциальность. И публика узнает об этих работниках индустрии, в основном, в том случае, когда этому самому часовому дизайнеру надоедает придумывать часы для чужих марок, и он находит инвестора, согласного финансировать его собственный проект. И таких примеров немало: взять хотя бы Джеральда Дженту, Алена Зильберштейна, Йорга Хайсека или Рудольфа Каттана. Все они настоящие титаны современного часового дизайна, которым Haute Horlogerie обязано, прежде всего, своей нынешней сверхактуальностью. Но даже если внимательно изучить творчество и жизненный путь этих четырех художников, приходишь к поразительному заключению: все они в итоге оказались заложниками своей самой удачной идеи.
Самая яркая тому иллюстрация история Джеральда Дженты. Его триумф состоялся в 1972 году, когда он создал Royal Oak для Audemars Piguet. Успех октагонально-го безеля, прикрученного к бочкообразной основе массивными болтами, оказался настолько оглушительным, что сегодня эту модель Фонд часового искусства назвал лучшими часами десятилетия. Что сделал Джента? Он очень удачно скрестил «шайбу» безеля Rolex с графичным абрисом и восемью винтами, придуманными еще в 1904 году Луи Картье и Эдмоном Жеже для модели Santos. Правда, сам бывший ювелир утверждает, что абсолютно не ориентировался на достижения предшественников, а опирался на эстетику массивных итальянских украшений. Но эффект сочетания оказался настолько поразительным, что практически любая модель с таким новым безелем как по волшебству превращалась в настоящий Sport de luxe. Это «волшебство» через три года испытала на себе и IWC. Прознав об успехе Дженты с Royal Oak, IWC наняла в 1975 году модного дизайнера, который применил свой излюбленный прием, добавив к безелю углы и винты и интегрировав в корпус стальной браслет типа Oyster. Так появился знаменитый Ingenieurc пятью винтами на безе-ле. Главная идея все та же игра линий: бочкообразная основа; круглый корпус с мощным безелем; безель круглый, но глаз любого, кто рассматривает эти часы, невольно проводит между 5 винтами невидимую линию, и получается пятиугольник. Волшебная палочка Дженты многогранный безель с гайками не подводила его и впоследствии. Уже через год он создал подозрительно похожий на Royal Oak Nautilus для Patek Philippe. Затем последовал редизайн Pasha для Cartier в 1985-м, естественно, с добавлением винтов и граней. А следующим шагом было создание коллекции Constellation для Omega, которая хоть и не имеет винтов на безеле, но 8-гранный корпус узнается с первого взгляда. Наконец, венцом феерической «гаечной» карьеры в часовом дизайне стала модель Bvlgari-Bvlgari пожалуй, самая элегантная «гайка» из всех, созданных Джентой, и опять же породившая целый стиль в часовой моде, заключающийся в размещении букв логотипа по окружности безеля. Даже собственные часы, которые Джента создавал для своих компаний: модели линии Octo (говорящее название) для марки Gerald Genta и не менее забавные часики для следующего собственного бренда Gerald Charles все, так или иначе, было вариациями на тему «гайки». В этом свете интересно на нынешнем Базеле посмотреть на результат сотрудничества Дженты и Hublot. Нынешней СЕО компании Жан-Клод Бивер сам начал возрождение Hublot с рельефной «гайки» Big Bang. Бивер человек с большой долей самоиронии, поэтому на вопрос, почему его Big Bang стал практически клоном Royal Oak, улыбаясь, ответил: «А я всю жизнь нахожусь под впечатлением от дизайна Royal Oak. Я же живу в Швейцарии. Если бы я жил в Японии, то все мои часы были бы похожи на Seiko». Успех Big Bang доказал, что старые доспехи до сих пор не ржавеют. Какую еще вариацию на заданную тему придумают коллеги? А может, они и вовсе откажутся от «выработанной золотой жилы» и предложат нечто новое?
Сегодня Джента, конечно, уже достиг своего пика славы (дизайнер родился в Женеве в 1931 году), и мало кто ожидает, что он сможет придумать что-то принципиально новое. Но дело его здравствует и процветает. Можно сказать больше: «гайка» основа большинства новых коллекций брендов, переживающих редизайн. Наиболее характерный пример Hublot уже приводили. А вот еще несколько: для обновленной марки Wyler Geneve был создан новый корпус хронографа с 4 амортизационными винтами, которые нарисовал миланский дизайнер Андреа Загатто. Сенсацией прошлого года стала коллекция Ebel BTR (что в переводе означает Back to the Roots, то есть «назад к истокам», хотя на самом деле это совершенно новая и абсолютно трендовая модель). Дизайнерская фишка модели заключается в том, что б винтов (роль шестого выполняет заводная головка) визуально «растягивают» классический корпус Ebel 1911. В прошлом же году серьезно обогатил коллекции моделями с 8-гранным безе-лем и большими винтами на нем Concord, который решил полностью пересмотреть неудачную маркетинговую политику последних лет. И, наконец, первое, что сделала марка Hysek, которую два года назад покинул ее дизайнер и основатель Йорг Хайсек, так это новый хронограф Abyss Explorer с шикарным биколорным многогранным безелем и мощными винтами.
Сегодня «гайка» синоним тренда. Самые «европейские» российские часы, с успехом продающиеся на Западе от марки Vostok, Vostok-Europe до Volmax Buran Aero, это рельефные шайбы со стальными винтами на безеле. Montblanc, Baume&Mercier (модель Riviera с 12 гранями корпуса и 4 винтами) и у них есть эта великолепная конструкция. Сверхуспешный Zetith Defy Xtreme обыгрывает ту же тему «безеля-шайбы», а у малоизвестной у нас марки Gere в модели 1соп8 роль винтов играют логотип и название бренда (соответственно получаются б значков на безеле, и опять же спасибо Джеральду Дженте). Ну и, конечно же, Corum Admirals Cup, который имеет свои гордые 8 граней, а вместо винтиков флажки яхт-клубов.
По сути дела, многогранный безель в виде гайки с винтами произвел неизгладимое впечатление не только на своих создателей, но и на многих часовых дизайнеров на годы вперед. Очевидно, этот образ настолько обеспокоил конструкторов часов, что придал новый поворот развитию индустрии. Во многом, наверное, причина в том, что появился Royal Oak в самый разгар кризиса когда ничего хорошего от швейцарских часов уже не ждали. Так что Swatch как истинно народная марка, может, и стала импульсом возрождения самой индустрии, но креатив Haute Horlogerie и его статус дорогих игрушек вышел из восьмигранного Royal Oak, как из «Шинели» Гоголя.
Черти и медные трубы
Подобная Дженте судьба постигла практически всех дизайнеров, которые создали в часах что-то действительно новое. Ален Зильберштейн, взорвавший десять лет назад традиционные часовые устои люксо-вой механикой в красном корпусе с разноцветными стрелочками, сегодня все больше напоминает часовых мастеров позапрошлого века, оттачивая свое мастерство на раритетных технологиях росписи и гравировки.
Ловушкой для Бернхарда Ледерера оказались его орбитальные конструкции Ыи. Консультанты в московском бутике, где продается эта марка, пожаловались, что загадочные точки, передвигающиеся по циферблату, людям откровенно надоели, но и более классических моделей марки они не приемлют: раз Ыи значит, должны быть диски.
Очевидно, испугавшийся навсегда остаться рабом Bridge и V-King, Йорг Хайсек сам покинул компанию Hysek, чтобы заниматься тем, что ему действительно нравится, а не тем, что диктует спрос. Но Хайсек, в отличие от многих дизайнеров, действительно художник. Вся его авантюра с HD3 напоминает Врубеля, который ради демона заперся в деревне и десять лет рисовал одних чертей. Потеря известности среди широкой публики Хайсека не сильно волнует, зато за каждым новым часовым «чертом» очередь из коллекционеров. Впрочем, HD3 с самого начала и позиционировался как творческий эксперимент, а не проект по созданию чего-то носибельного.
Один из редких дизайнеров, которому удавалось несколько раз перепрыгнуть через предыдущие проекты, это Рудольф Каттан, который ныне работает в структуре Franck Muller Group. Он делал трендовые коллекции для Tissot Omega, создал супермодную в 80-е фэшн-линию Rodolphe by Longines, затем придумал часы-колесо Competence для Roamer, а после создал собственную марку Rodolphe, лицом которой стала горизонтальная «бочка» Instinct. Он спокойно отказался от привычного облика Instinct когда его компания вошла в состав Franck Muller Group, представив совершенно новые по дизайну модели. Хотя, возможно, это произошло потому, что собственная марка Rodolphe в пору своей независимости не имела оглушительного успеха. Как известно, губительнее всего на талант действуют медные трубы.
В основном же дизайнеры, которые говорят, что рисуют часы в первую очередь для себя, конечно, лукавят. В таком случае им нужно выпускать не 500, а 30 экземпляров в год, как в результате поступил Йорг Хайсек, и получать удовольствие от самого процесса творчества, которое заключается примерно в следующем: как заставить эту немыслимую штуку работать. Кстати, именно эту часть называет наиболее захватывающей в часовом дизайне Даниэль Лазар. Он утверждает, что нарисовать, а точнее вообразить себе, можно все, что угодно. Для этого даже не нужно уметь рисовать и можно даже иметь очень смутное представление о предмете. Сам дизайнер первый и единственный раз заглянул под крышку часов, и этого ему оказалось достаточно, чтобы нарисовать новый механизм, который на практике воплотил часовщик Себастьен Руссо. Результат мы скоро увидим в Базеле.
Так вот, по словам Лазара, самое трудное в часовом дизайне это как раз не придумать новый облик, а воплотить его на практике. Чтобы сделать по эскизу кольцо, достаточно связаться с двумя мастерскими: по огранке и оправе. Чтобы оживить эскиз часов, требуется уже 20 различных мастерских и фабрик, множество специалистов, которые будут изготавливать, тестировать и доводить до ума вначале прототип, а затем и готовую модель.
Вторая сложность для создателя часов заключается в том, чтобы предугадать, насколько эта вещь окажется гармоничной, чтобы подвигнуть людей ее носить, снимать и вертеть в руках. «Настоящий креатив не в том, чтобы нарисовать фантастический корпус и вставить в него роскошный механизм, а в том, чтобы придумать вещь, которую люди хотят видеть не на витрине, а у себя на руке, говорит Жан-Клод Бивер, настоящий дизайнер никогда не ориентируется на себя. Он должен проникнуть в мозги окружающим людям и понять, чего от него ждут».
Грань между искусством и удовлетворением спроса в любой области очень тонка, поэтому дизайнеры часто оказываются заложниками требований менеджеров и продавцов. В основном из-за этого художники и покидают бренды, на которые работают долгие годы. Возвращаясь к Джеральду Дженте, также нельзя сказать, что мастер сознательно ограничил себя одной идеей: за 50 лет в столе дизайнера скопилось множество эскизов, которые так и не были реализованы из-за «недостатка воображения у производителей». Так что не исключено, что лет через сто архив Дженты будет куплен на Sotheby's подобно архиву Леона Ато и на его основе появится совершенно новая удивительная марка.
Элемент «X»
На самом деле, для того чтобы нарисовать эскиз будущих часов, не нужно никаких особенных компьютерных программ. Они используются позже, когда надо создавать точную модель с выверенными размерами. Когда дизайнеры говорят, что для работы им нужны бумага, карандаши, ластики, транспортиры, тушь с кисточкой и ксерокс, они не лукавят. По-настоящему новые часы появляются действительно из одного воображения.
Как нарисовать новую коллекцию, мне как-то продемонстрировал президент Raymond Weil Оливье Бернхайм. И сделал он это, используя подручные материалы, то есть ручку и листок бумаги из блокнота. В центре эскиза рисуется буква «X» это основа положения корпуса на 3/4, чтобы сразу учитывать его толщину и изогнутость. Вокруг «X» рисуется его форма, круглая, овальная, квадратная, многогранная, какая угодно. Относительно «X» сразу становится видно, насколько часы будут гармонично или, наоборот, нелепо сидеть на запястье. Затем к абрису корпуса добавляется безель, затем циферблат со стрелками, боковая стенка с заводной головкой, ремешок и в последнюю очередь форма стекла. То есть «X» всему голова. И тут уж ничего не поделаешь, если часы, конечно, предназначены для ношения на руке. Если идея выглядит неплохо, то создаются дополнительные виды в фас, в профиль и задней крышки, после чего эскиз поступает в компьютерную обработку, где создается реальный 30-макет.
Создание дизайна часов от первого замысла до готовой компьютерной модели занимает от трех месяцев до года, свидетельствует директор White Brand Design Мануэль Ромеро. Примерно так же, по словам Сержа Мейлана, технического директора и главного дизайнера механизмов Audemars Piguet создаются и новые калибры: на первом месте и здесь стоит эстетический образ, который уже потом дорабатывается специальными техническими программами.
Между прочим, часто те же дизайнеры, которые создают эскизы часов, придумывают и визуальный стиль механизма. Например, для недавней новинки Maurice Lacroix Memoire 1 механического хронографа с блоком памяти саму концепцию модуля придумал конструктор Мануэль Спод, а внешний вид механизма, как дизайн всей модели, уже упомянутый Николас Нуссбаумер из White Brand Design. Один из самых востребованных современных дизайнеров, он очень часто делает ставку на необычную конструкцию механизма как на отправную точку общего вида модели, например, как, в Royal Oak Concept Watches.
Дизайн механизмов это область намного меньше исследованная и растиражированная, чем дизайн корпусов и циферблатов. Конечно, журналисты уже устали иронизировать над марками, которые добавили на безель бриллиантов, изменили форму заводной головки, а индексы разметки превратили в арабские цифры и объявили о презентации очередной новой коллекции. Но что же тут поделать, если удачный дизайн, как и удачное платье, переживает смену моды и даже своих создателей? Если Royal Oak это самый выразительный Sport de luxe, и именно такой стиль сегодня в моде. Если J12 это символ стиля 2000-х jeans&heels, и поэтому же четыре года Chanel прекрасно обходится без создания новых коллекций, находя все новые возможности интерпретации уже существующих. И если Rado это отколовшийся кусочек метеорита, поэтому сама концепция бренда отторгает любые цвета, кроме черного и золотого.
Получается, что развивать часовой дизайн можно только в плане все большей эстетизации механизмов. Придумывать новые замысловатые передачи, новые зрелищные конструкции колес. Но и это тоже работа для художника, а уже потом для часовщика. И торжество тренда face-off, то есть часов с прозрачным сапфировым циферблатом, тому явное подтверждение. Возможно, что следующий шаг вообще отказ от корпуса. Вот такими и будут настоящие «часы будущего». Но кто рискнет нарисовать такие часы первым? Знает только «X».
Источник: http://timeway.ru/articles/narisovat_chasi/
